Философская энциклопедия - этнометодология

Э. подходит к изучению повседневных представлений, приобретенных в ходе социального взаимодействия, выделяя два типа выражения индексичные и объективные. Индексичные выражения складываются из таких типизации, которые описывают объекты с т. зр. их особенных, уникальных качеств. Их значения создают соответствующие контексты. Поэтому они контекстуальны, связаны с контекстом применения. Объективные выражения, маркирующие временное и пространственное определения, описывают общие свойства объектов, т. е. те, которые не зависят от контекста и благодаря которым объект воспринимается как типический. Индексичные выражения используются при описании обыденных и повседневных взаимодействий, в то время как объективные выражения используются в научно-теоретическом мышлении, где формулируются универсальные положения. Любая наука, в том числе социальная, поскольку она претендует на научность, вынуждена объяснить обыденную и повседневную действительность людей посредством объективных выражений. Принимаемые нами в качестве объективных черты реальности объективны потому, что мы выражаем их в объективных категориях, из чего следует, что сами эти объективные черты не обязательно присущи самим объектам и явлениям, а приписываются им в ходе описания. Однако Э. считает, что вместо того, чтобы навязывать индивидам чуждые их деятельности схемы интерпретации, почерпнутые из идеализированного описания научно-теоретической деятельности, социальному теоретику следует обратиться к миру повседневности и исследовать методы рационализации, поскольку и на повседневном уровне социальные действия описываются адекватно самими индивидами посредством индексичных выражений. Э. считает, что рациональность не следует рассматривать в качестве методологического принципа интерпретации деятельности, ибо индексичные выражения обладают собственной рациональностью. А это означает, что процесс объяснения на повседневном уровне синонимичен процессу конструирования социальной реальности. Т. о., вырабатывая рациональные объяснения своих действий, выражая свои переживания в обыденных понятиях и категориях, индивиды типизируют и рационализируют их. А поскольку типизация лишает их разрозненности и индивидуальности, тем самым она делает социальную жизнь упорядоченной, систематической и понятной. Отсюда следует ряд радикальных выводов в отношении методологии социологического исследования.

Дело в том, что традиционная социология в целях рационального описания социального взаимодействия выражает его в логически взаимосвязанных объективных терминах и понятиях формального социологического объяснения. Более того, это справедливо и в отношении вырабатываемых самими индивидами описаний. Т. е. имеется в виду, что существует формализованная система объективных терминов и понятий, используемая всеми индивидами, ибо именно вербальное выражение придает описываемому явлению его рациональный и систематический характер, а также включает в контекст обыденного объяснения. Поэтому Э. требует, чтобы именно рациональные свойства практической жизни людей считались "антропологически чуждыми", с тем, чтобы обнаружить ее рациональный и систематический характер, т. е. те свойства реальности, которые принимаются на веру всеми индивидами как само собой разумеющиеся, но никогда не подвергаются анализу. Следовательно социолог должен подвергнуть сомнению контексты значений, в которых устанавливаются объяснения индивидами собственных действий, с тем чтобы вскрыть истинную природу этих контекстов как практических реализации. Гарфинкель называет этот неформулируемый контекст практической реализации "фоновыми ожиданиями".

С целью обнаружения "фоновых ожиданий" социолог должен занять позицию отстраненного наблюдателя. Социолог отказывается от веры в реальность повседневного мира, чтобы сосредоточить внимание на процессах конституирования этой реальности. С т. зр. Э. основу систематической организации жизни составляет языковая типизация социальных феноменов. Важность языка для Э. становится особенно очевидной в ходе экспериментов по обнаружению "фоновых ожиданий". Применяемый ими оригинальный метод, называемый "гарфинкелинг", состоит в разрушении устойчивых и упорядоченных представлений о реальности. Благодаря этому разрушению естественно разумеющегося хода взаимодействия, выявляются "фоновые ожидания", лежащие в основе актуального взаимодействия. Данный метод Гарфинкель описывает следующим образом: "Метод состоит в том, что, например, говорящееся рассматривается как "документ" или "нечто, что указывает" или · "представляет", предполагающих структуру, лежащую в основе. Эта лежащая в основе структура выводится из отдельных подтверждаемых документально высказываний. В то время как последние в свою очередь истолковываются исходя из того, что известно в основе и структуре. И то, и другое используется для построения друг друга". Суть эксперимента в следующем: социолог отказывается понимать другого (его высказывания, описания или объяснения) в терминах предполагаемого контекстуального знания. К примеру, вас спрашивают: "Как дела?", а вы отвечаете: "Какие дела?" Ситуация в данном контексте неуправляема, дальнейшая коммуникация невозможна. Реально воспринимаемый участниками деятельности контекст, лишившись своих общеизвестных оснований, становится бессмысленным. В этой бессмысленной среде поведение человека  отмечается замешательством, неуверенностью, что свидетельствует о первостепенной важности "фоновых ожиданий". С другой стороны, дезорганизованная структура взаимодействия побуждает участников искать способы реорганизации ситуации в рационально объяснимую. Однако проблема заключается в том, что способы или правила реорганизации безответной коммуникации представляются невозможными, поскольку правила устанавливаются лишь благодаря их способности организовать ситуацию изнутри; правила вырабатываются в ходе самой деятельности, которую они организуют как бы задним числом. Они не могут быть изъяты из контекста и объективированы. Следовательно, изучение механизмов рационализации означает исследование способов конструирования правил, организующих и структурирующих поведение взаимодействующих индивидов. А это означает, что индивиды, интерпретируя актуальное взаимодействие с т. зр. "фоновых ожиданий", формируемых в ходе взаимодействия, конституируют само взаимодействие как объяснительную структуру. Т. о., дальнейший ход взаимодействия оказывается "объективно" обусловленным взаимодействием.

В отличие от феноменологии субъективного переживания, Э. исследует "ситуационные действия" как "публично" интерпретированные лингвистические формы. Однако в этнометодологических исследованиях очевидно стремление к натурализму, выражающемуся в отношении обыденного языка и здравого смысла. В Э. наблюдается Э. является повседневной социальной практикой.

Т. X. Керимов